Знаете, что такое извращение? Это дело вкуса.
Как с китайской едой: либо тебе нравится, либо нет.
Но если ты китаец, у тебя нет выбора. (с)

    Дождь каждый день и каждый вечер, ложась спать, я надеюсь, что утром увижу ясное небо. Но этого не происходит. Нам остаются последние два дня на острове, а погода хуже с каждым днем. Тропический шторм все усиливается.

    Не оставляя изюминку на торте на последний день, чтобы была возможность второй попытки мы выезжаем, как это у нас обычно бывает в таких случаях “только посмотреть.” На парковке почти никого, периодически льет. Говорят, этот маршрут непроходим в дождь, но мы же “только посмотреть” как далеко мы сможем зайти. Я оставляю вещи в машине и остаюсь в купальнике и кроссовках. При такой сырости, кажется, больше ничего не понадобится. На небе появляется маленькая радуга. Странно, что в прошлый визит на Оаху я видела десятки радуг, а в этот раз это первая, скромно проявившаяся и вмиг пропавшая из вида.

    Мы проходим большое количество предупреждающих знаков и углубляемся в лес. Здесь мокро и пахнет травой. Вокруг полно растений, много несъедобного имбиря, высотой под два метра. Этот тот самый скромный кустик, который я привезла с прошлого раза, что растет у меня уже три года и все еще выглядит как рахитичный ребенок по сравнению с местными собратьями.

    Мы не проходим и километра как начинается настоящий тропический ливень. Я стою под ярко зеленым резным листом пальмы. И этот лист настолько огромный, что я в сравнении с ним похожа на лягушку. Вода струится по краям, но не попадает на меня. Зато вокруг начинают течь ручьи со всех сторон. Через какое-то время дождь стихает и мы идем дальше. Под ногами громко чавкает размокшая глина.

    Мы идем в грязи по щиколотку и пытаясь обойти огромную лужу я соскальзываю и падаю в нее целиком. Здесь, казалось бы, я должна была расстроиться, но случилось что-то иное. Мы с детства живем запретами и нормами: быть грязным нехорошо, быть грязным противно. А знаете что? Нет, это не нехорошо и не так уж противно. Оказывается, я всю жизнь мечтала изваляться в грязи, с того самого момента, как в четыре года упала целиком в грязную лужу и дома получила от мамы. Это освобождает другую животную сторону тебя, отбрасывает предрассудки, расширяет сознание. И вместо того, чтобы расстраиваться, я стою и размазываю грязь по ногам и лицу и испытываю чувство облегчения. И это все еще я, кто трясется над пятнышком на одежде, не любит надевать вещь с зацепкой и хочет выбросить свитер, как только на нем появляются катышки. Наша дорога только началась. Нам предстоит пройти вброд 15 ручьев, карабкаться в грязи по веревкам, так какой смысл бояться испачкаться?

    Я вижу высокий бамбук вдоль дороги и предлагаю вырезать из него палки. Это была идея спасающая жизни. Не знаю, как бы мы справились без этих палок. Мы идем и считаем ручьи. Где-то после 15го нам нужно не пропустить поворот, который уводит от официального трейла в другую , нужную нам сторону.

Мы подходим к горной реке и не понимаем куда дальше. Знак показывает в одну сторону, но за ночь до этого я смотрела фото с маршрута и видела странное дерево, похожее на корягу и здесь его нет. Я интуитивно лезу в горную реку, которая, хотя и смывает немного грязи с моих ног и кроссовок, все еще очень холодная и теперь у меня в ботинках пол литра ледяной воды. Вылезши из реки с другой стороны я вижу ту самую корягу и слышу голоса.

Нам на встречу идут молодые люди.
– Как ваши дела? – спрашиваю.

– Вы уже идете обратно?

Но по их виду я понимаю, что вряд ли они были там, куда нам надо.
– Мы прошли еще около 200 метров вверх, там веревки и мы решили, что это слишком опасно. Не хотим рисковать. – говорит парень.
А мы, кажется, хотим.
– Окей. Ну удачи вам тогда. А мы пойдем “только посмотреть” дальше.

    И мы долго идем, но все еще не видим опасности. Мы карабкаемся по скользкой глине провисая на кустах и деревьях и попадаем на узкий перевал, где справа и слева даже не видно дна. Кажется, прошло полтора часа и нужно немного поесть. У меня в рюкзаке арахисовая халва, которая приехала к нам из России, чтобы потом проделать еще путь на Гавайи через Китай. Я думаю, эта халва обогнула земной шар.

    Всю дорогу мы идем совсем одни. Когда мы проходим серединную отметку я понимаю, что назад пути уже нет. Некоторые веревки не такие уж сложные, особенно если преодолеть брезгливость и ползти по грязи. Но в какой то момент мы приходим к отвесу, который для меня действительно уже слишком, как тогда казалось. Я постоянно проскальзываю, мне страшно улететь вниз, у меня недостаточно сил, чтобы делать это. Навстречу спускается мужчина старшего возраста по фигуре которого понятно, что это не просто случайный прохожий.

– Далеко ли еще до верха? – спрашиваю
– Может быть около часа. – говорит он. Отлично, думаю, всего час и мы на месте.
– А будут ли еще такие участки как этот? – с надеждой, что нет, спрашиваю снова.
– Только один, почти такой же по сложности, но намного длиннее. “F**k that all.” – думаю я, но не поворачивать же обратно.

Когда страсти немного поутихли мы выходим на открытую часть хребта, очень узкую, с таким ветром, что я иногда сажусь на колени, чтобы меня не сдуло. Короткими перебежками проходим и эту часть. Я вижу странного вида молодого человека. Здесь должна играть тревожная музыка. Так маньяки поджидают своих жертв. Он стоит в перчатках и явно ждет нас.

– Далеко ли наверх? – спрашиваю.
– А вы сколько идете? – говорит он.
– Кажется 3 часа.
– Нууу тогда вам еще часа два. А я прошел за 4.
Только потом я поняла, что наверху он не был. Он остановился на том самом втором участке. потому что до вершины было от силы пол часа, но какие. Все что он хотел от нас это сфотографировать его. Мы прощаемся и идем дальше.

    Когда я вижу тот самый последний подъем к моему горлу подкатывает ком. Я не смогу это сделать, он ужасен. Мокрая глина, текущая ручьем вода, отваливающиеся куски земли и две мокрые и скользкие веревки. Я беру за одну и начинаю ползти по краю. Я вижу, что вниз только обрыв. В какие-то моменты мои ноги соскальзывают и я наматываю веревку на ладонь в несколько оборотов. Я хочу держаться за траву, но она вырывается вместе с мокрой глиной. В какой-то момент я остаюсь висеть примотанная к веревке без возможности подтянуть себя куда либо. У меня начинается паника. Если бы это была тренировка, то я давно бы бросила веревку повиснув на страховке, но это не тренировка, здесь все по взрослому. Я делаю еще и еще попытки притянуться чуть выше, скольжу, цепляюсь за ветки. К моему страху сорваться прибавляется еще и страх сорваться и упасть прямо на мужа, протащив его за собой в пропасть, а так же страх, что сорвется он. Мы почти не разговариваем, не фотографируем, все давно убрано в рюкзаки. Я не помню в какой момент это закончилось, но тогда я осознала, что вниз здесь я не полезу ни за что. Спуск с другой стороны грозит полугодом тюрьмы и/или штрафом в тысячу долларов, но что все это в сравнении с жизнью. Муж все еще настроен на спуск, но пройдет еще совсем немного времени, как мы станем солидарны в этом вопросе.

    После этого подъема уже ничто не кажется тяжелым и мы просто идем дальше. Когда я оказываюсь на пике, то понимаю, что это еще не все. Теперь нужно спускаться с другой стороны. Спуск идет ужасно. Я просто скольжу по грязи вниз цепляясь за все подряд. В тумане виднеется бывшая военная радиоточка. туда-то мы и направляемся. Вокруг все белое и абсолютно ничего не видно.

    Мы внутри радиоточки. Здесь все изрисовано граффити и полно пустых бутылок. Дрожащими руками я ем энергетический батончик. Пить совсем не хочется. Ужасно холодно и сыро. Отсюда начинаются 4000 ступеней вниз. Я не вижу ничего, но чувствую дикий холод, мы в облаке.
Через какое то время сюда приходит пара военных ребят. Мы стоим на ступенях и готовимся идти вниз.
– Вы что пойдете вниз по ступеням? – спрашивают они.
– Выходит что так. – говорю.
– Вы знаете, что это запрещено?
– Yup.
Я чувствую, как им тоже очень хочется пойти, но риски быть пойманными для них пересиливают. Мы постепенно уходим вниз из облака и нам открывается потрясающий вид. В своей голове я пытаюсь перенестись на годы назад и представить как строили это, кто это придумал, был ли он эстетом или это получилось случайно, хочу представить его образ.
Мое правое полушарие разрывает от эмоций, которые начинают хлестать во все стороны, разработкой нескольких линий поведения на случай, если нас все таки поймают и/или отправят в полицию, и попыток запомнить все ощущения как можно более детально. В моей голове начинает разыгрываться три различные линии игры и я уже не успеваю следить за ними всеми. Вернусь, при случае, думаю я.

    Мы долго идем вниз, много фотографируемся, залезаем на заброшенную крышу и свешиваем ноги вниз. Мы сидим на ржавой балке старого бункера так высоко, что силуэт человека внизу невозможно рассмотреть, машины крохотные, а дома кажутся игрушками. Чистая эйфория.

    Внизу начинает виднеться будка охраны. Меня немного наполняет адреналином и местами даже интересно представить, чтобы нас поймали, но не настолько, чтобы самим идти им в руки. Мы сворачиваем в бамбуковый лес. Здесь кто-то приколотил деревянные лестницы, которые давно прогнили. Чтобы за них зацепиться нужно сперва не сорваться. Камни летят из под ног. Я уже и не ожидала ничего такого в конце. Кое-как сползая на четвереньках и цепляясь за ветки мы оказываемся совсем внизу у ручья. Здесь темно и очень мокро. Мы просто скользим по грязи от дерева к дереву. Мне ужасно смешно. В конце концов мы вываливаемся на асфальтированную дорогу по уши в грязи. Казалось это уже конец и мы довольные собой ходим туда сюда и фотографируемся, но внезапно видим высокий забор и закрытые ворота. Лезть через забор мне совсем не хочется. Под ним проходит сток для воды. Если лечь на землю и низко ползти, то мы помещаемся. Быстренько вылезаем и можно выдыхать. Я фотографирую угрожающие тюрьмой таблички. Нас видит мужчина из соседнего дома и начинает гневно ругаться.
Побежали скорее, пока он не вызвал полицию. – говорю.

    На соседней улице я наконец снимаю кроссовки. Мои стопы разбухли от воды и я иду босиком по горячему асфальту. Приключение еще не закончено, наша машина осталась по ту сторону гор, я полностью в грязи и местные жители, мягко говоря, не слишком нас любят. В одном гараже молодой парень смотрит футбол и муж просит его одолжить шланг с водой. Тот охотно соглашается и мы стоим и намываемся на его газоне перед домом. Улица постепенно заполняется водой. Парень приносит нам сок. “Держите, кажется вам не повредит немного сахара.” – говорит он. Это чистая правда и особенно приятно.

    Помывшись и поблагодарив хозяина дома мы идем вдоль улицы, чтобы немного обсохнуть. Я вызываю убер и вот мы уже мчимся забирать нашу машину.

    Я сажусь на траву возле машины и понимаю, что за почти 7 часов мой мозг находился в максимальном напряжении. Я не могу сесть за руль. Это хуже алкогольного опьянения. Расконцентрация внимания такого рода со мной впервые. Я выпиваю экстра шот кофе, который притащила с собой и пол часа просто лежу на траве пытаясь переварить такие новые ощущения, когда физически тяжелая работа настолько затмевается сложностями выбора и максимальной концентрированности, что после ты совсем не ощущаешь, была ли вообще физическая сторона. Я не хочу есть, не устала, просто мой мозг поплыл в состояния неведомые мне до этого. “Счастье в чистом виде, грубое, природное, вулканическое.”